«Бремя сингла.Курорт.»

Я прочно женат и не вижу в том большого неудобства. Скорее так: преимущества от данного факта с лихвой перекрывают недостатки. Судите сами.

Довелось мне недавно оказаться на заграничном курорте. Хотя что там говорить, нынче все курорты у нас заграничные. Все, кроме того, что вдоль железнодорожного полотна Краснодар — Адлер тянется. И оказался я, повторюсь, на заграничном морском курорте один.

Поезжай, дорогой, один. Пока возможность есть. Не жди, дорогой, пока мне отпуск дадут.

Так и выпроводила за порог законная жена.

Курорт оказался хорошим. Тут тебе и море, и грибки, и комнатка с умывальником, и трехразовое питание. Но и отдыхающих, правду сказать, многолюдно. Отдыхающие ведут себя тематически. Покрываются загаром, плещутся в волнах и кушают. Сил набираются. Ну, я к ним и примкнул. Снял одежду верхнюю, соленое море ладошкой поворошил, пожевал с дороги питания. И сел в тенек на отдых. Сижу, собой горжусь. Виданное ли дело, братцы, самостоятельно, один, без супруги на заграничном курорте! И не пропал, не сгинул, в грязь лицом не ударил, не хуже других сижу. Даже оглядываюсь и…

… И вдруг чувствую, что-то не то. Не по себе мне как-то сидится. Испытываю нарастающее беспокойство, а усидчивость наоборот снижается. В чем причина? В погоде? Плюс двадцать восемь, безоблачно. Море? Мелкое, теплое море. Питание? Диета номер четыре, пиво включено. Что происходит? Не пойму. Будто кто-то за мною следит пристально. Думаю, место чужое занял. Пересел. Не помогает. Решил прогуляться. И что же? Как минному полю иду, по логову лютого врага пробираюсь. Озираюсь украдкой, петляю, кошусь по сторонам исподтишка, козырек на глаза надвинул. Может, за мной хвост какой увязался? Шпик? Контрразведка? Заграница все же… Читали в детективах, знаем… И решил я тогда применить один известный, но безотказный приёмчик: резкий поворот. Идешь себе по прямой и резко к-а-а-а-к повернешься — и сразу уткнешься в того, кто за тобой следит. Сказано — сделано. Повернулся, взор воткнул и… оторопел, волосы на голове, как черви, зашевелились, когда оценил я размеры угрозы.

Женщины всех возрастов, габаритов, оттенков и социальных статусов в задумчивости смотрели на меня, на мое лицо, мое пузцо и мое хозяйство. Решали, что со мною делать. Те счастливчики, которым повезло со своими самоварами, половинами, тыквами, швабрами и змеями сюда прикатить, те расхаживают, как павлины. В чистых, выглаженных рубашечках, в панамках, выспавшиеся. В ровном загаре и здоровом румянце. Выйдет такой счастливчик из моря — ему полотенце и сухие трусики. А захочется такому пивка — законная ему — раз! — ровно на одну кружечку, без сдачи под расчет и выдаст. Такому и голову ни о чем ломать не надо. Что делать, куда идти, во сколько ужин, что жрать, чего не жрать, куда смотреть, а куда нет. Все за него давно решено. Ничего его не на- прягает и не отвлекает. Одним словом — отдыхай.

То ли дело мы, которые сюда без догляда прибыли. Отщепенцы или, как тут нас называются, «синглы». Все-то у нас не гладко. Помятые мы какие-то, неухоженные, жеванные. В местах, куда собственные руки не дотягиваются, красные, обгорелые и шелушимся. Морды бледные, руки дрожат, сами всклокочены, глаза затравленные. Словно кто за нами гонится, будто мы добыча… А что? Лучше и не скажешь. Становимся мы здесь именно добычей, легкой добычей. Слетаются на иностранные курорты охотницы, а того хуже — коллекционерши. До нас, до синглов, охотницы, нас, синглов, коллекционерши. И здесь, за моей голой беззащитной спиной, из таких охотниц стояла целая стена. Я обернулся — а они стеной… Первыми из нас попадают в их лапы иностранцы. Эти с прилавка идут влёт, как дефицит в период застоя, как горячие бублики в базарный день. Чуть зазевался иностранный сингл или отбился на минутку от своих — и попал. Глядь, а его уже куда-то повели. Наверное, паспортными данными обмениваться. Он идет, горемыка, понурился, говорит что-то, доказывает, объясняет… Да кто ж его слушать будет, сингла? Даже если б кто и на его языке понимал. Сингл, он сингл и есть. Существо бесхозное. С ним церемониться нечего. Потом разберемся, пока другие не подобрали. Правда, таких синглов на курорте почти нет, а те, что попадаются, все какие-то древние, покоцанные, в седой шерсти, при ходьбе непрочные. Но и этих берут.

Вслед за иностранными синглами, вторым разбором, идут красавцы и красавчики. Этих сметают к вечеру. Обсаживаются охотницы и коллекционерши вокруг красавца или красавчика, лишают его свободы перемещения и заставляют плясать под свою дудку. Пропал человек. Так дальше весь отпуск с утра до ночи и пляшет под их дудку. Смотреть больно. Ну, а потом, день на третий-четвертый, наступает и наша пора. Пора остальных.

Тут уж идут в расход любые. Пузаны и коротышки, плешивые и в наколках, совсем молоденькие и отставники. Никакого почтения к сединам и поправок на клятвы в ЗАГСе. Просто: встать, сингл! Смирно! Пошел! Мне еще повезло, я продержался до четвертого дня. Хоть три с половинкой дня отдыха успел урвать. Потом и меня заметили, стали кружить… Пришлось принимать меры. Мы, которые синглы, решили объединиться. Постанови- ли держаться по несколько голов вместе, кучно, как стадо. Чтоб не так-то просто было кого-нибудь из нас отбить этим охотницам. Мы затевали совместные игры. В преферанс, например, или в домино, в козла. Садились поплотнее в кружок, плечом к плечу, и сосредоточенно играли. Когда мы вместе, мы сила, рассудительно подсказали нам самые мудрые из синглов.

По первости отбивались легко. Как только угроза становилась реальной и на наши редуты намечалась атака какой-ни- будь из охотниц, мы, синглы, сбрасывались по двадцать местных и подзывали спасателя с пляжной вышки. Для чего они еще-то там сидят? Выдавали ему деньги и указывали объект. Приступай!

Спасатели иссякли за пару дней. Ну, сколько этих вышек можно на пляже навтыкать-то? Один деньги взял — и наутек, другой вроде бодро взялся, да сплоховал, не выдержал натиска, а нашелся и такой, что ступеньки на своей вышке подпилил и засел на ней безвылазно. Короче, подкачали спасатели, не спасли.

Мы плотнее стиснули наши ряды. Но сколько в тени не сиди, а в море заплывать надо. И я как-то решил окунуться. Нырнул. Чувствую, приближаются, отсекают от берега, отбивают от наших. Я в открытое море припустил, за буек. Вроде, отстают. Отплыл подальше, решил переждать. Лег на волны. Из-за бурунов слегка так только выглядываю, осторожненько. Но… не уследил, чуть было не взяли меня. Качаюсь, пережидаю, вдруг слышу совсем рядом метрах в трех голосок. Жалобный такой, тоненький! Подкрался кто-то, видно, на жалость меня хочет взять. «Тону», дескать, «помогите»! Я, конеч- но, посмотрел, может, ребенок? Нет, не ребенок. Женщина, точно. Охотница. Мокрая вся, кашляет, руками машет, зазывает. Я еще отплыл от греха подальше, знаем мы их штучки. И что бы вы думали: не прошло и двух минут, затихла она, прекратила приставания. Я ее потом что-то совсем не пляже не видал. Куда подалась? В другие места охотиться? Мы стойко держались, набирались навыков и копили опыт, но и враг не дремал, редели наши ряды.

Сперва противник вышибал ослабевших, потом взялся за незадачливых. Отобьется такой сингл от стада, зазевается, начнет галок считать — и все, пропал. Уже, глядишь, повели. Но чаще всего попадались на любопытстве. Один тут сунул нос не в свое дело, спросил, видя, что женщина поперек дороги лежит, проход перекрыла:
— Вы что лежите? Вам нехорошо?
— Очень нехорошо, — та ему в ответ.

Ну, все. Любопытство удовлетворил и иди себе дальше, а этот — нет. Опять с вопросом лезет:
— Ах, что же делать?
— А вот что, — хватает та его за руку. — Сейчас тебе подскажу.

И пошел любопытный сингл под списание. Пропал, только его и видели. Тут, правда, третьего дня он мимо пробегал. Бледный, похудевший, под глазами круги, спина поцарапана, полуоглохший какой-то, в руках список.
— Куда ты, сингл? — кричим, но только его и видели. Убежал…

Остался я, в результате, один. Один одинешенек. Как муха на плеши. Бери меня голыми руками. Круги сжимаются. Надо как-то спасаться. И придумал я метод, хороший метод — патентовать можно. Метод «подкладывания». Когда сингла не трогают? Когда в покое оставляют? Не догадались? А тогда, когда он уже кем-то занят. Вот и я делал вид, что уже занят. А как это сделать? Несколько вариантов. Можно рядом с собой женские вещи положить. Лифчик там или шляпку, только это не всех останавливает. Беспощадные попадаются охотницы, неукротимые. Тогда я стал поступать тоньше. Некоторые женщины на пляже под лучами ласкового солнышка и слоя крема засыпают. Полежат на пляже, полежат и заснут себе. Милое дело — спит и вреда никому не причиняет, не пристает к синглам, не неволит. Я и решил к таким подкладываться. Лягу с ней рядом, — с сонной словно и не сингл я, а ее мужик. Лежим рядышком и отдыхаем. Каждый сам по себе. А заворочается она, начнет обозначать пробуждение, я тут же со своим лежаком и полотенцем к другой спящей перебираюсь. Красота! Главное, бдительность не терять. Следить за мигом пробуждения.

Так я и жил. Наладил отдых. День, второй, третий. Порозовел, окреп, сил набрался, короче, отдохнул… и расслабился.
А дело, случилось так.

Перебрался я как-то, уже после обеда, в конце дня, к одной уснувшей. Монументальная женщина, вся в крупную складку и широкую волну. Грозного вида женщина, в шрамах и наколках даже. Ну, думаю чемпион по борьбе или морская волчица. За такою я как за каменной стеной. Никто не сунется. У такой никто не посмеет меня вырвать.

Крепко, вижу, она спит, добротно, намертво. Шумно дышит, похрапывает, потеет, рот приоткрыт, что-то в нем поблескивает. Надолго, видать, залегла. Ну, и я прилег рядом, вытянулся, глаза прикрыл, отдыхаю. И таким покоем и надежностью от нее повеяло, что и не заметил, как уснул. Да так крепко, так сладко, что из пушки не разбудить. Сон мой был хорош! В детстве в таком сне летаешь, в армии — харчи сняться… Вернулся из страны грез я с улыбкой на устах. Глаза долго не разлеплялись. Наконец, получилось. Вечерело, небо из голубого превращалось в синее. Пляж почти опустел, опускалась прохлада. И, вспомнив про подарившую мне покой женщину с благодарностью, я повернулся в ее сторону… и столкнулся с ее лицом!

Теперь она не спала. Она сидела на своем топчане, склонившись надо мной.
— Проснулся, подкидыш? — спросила она густым, низким с табачной хрипотцой голосом. — Хорошо выспался? Отдохнул? Окреп? Сейчас делом займемся. Вот только, погоди, люди с пляжа уйдут, и сразу приступим.

Ничего мне с ней не хотелось, и я, чтобы не обнадеживать, решил сразу стащить со своей физиономии вежливую улыбку, а уж потом и о деле ее, которым она решила со мною заняться, осведомиться.

Но улыбка никак не сползала с лица. Попытка стащить ее руками тоже не увенчалась успехом. Руки, равно и ноги, были привязаны полотенцами к топчану. А улыбка оказалась крепко-накрепко приклеенной к лицу прозрачным широким скотчем.
— Не торопись, милый. Не долго томиться осталось, — проговорила женщина и затянула потуже полотенца на моих руках и ногах. — Ночь впереди длинная. Я эту ночь все семь лет, что на киче по сто семнадцатой статье парилась, ждала. Сейчас уж я натешусь тобою, сингл!

©Попов А.В. Все права защищены.