«Пленарное заседание»

По дороге домой светлая мысль бестелесной бабочкой-капустницей опустилась на сморщенную и шершавую на ощупь кору натруженного головного мозга Ивана Гордеевича Ворошилина. Автомобиль въезжал в Митино.
- Ну? – повернулся он к заднему сиденью, где расположились другие депутаты Думы. – По регламенту возражения будут?
- Только уточнения, – Живо откликнулся с правого места сообразительный Илья Яковлевич Шлакбаум, ставленник МПС. – Исключить из повестки пиво. Завтра прения по бюджету.
- Избиратель пиво любит, – раздался слева баритон Никиты Зарембы, известного лоббиста пивоваренных компаний. – Пить, может, его и не будем, но взять возьмем – пусть окрестный электорат видит, кто плоть от его плоти, кто живет в гуще масс и выражает их чаяния…
- Что?! Почему из чайника? – вскинулся глуховатый к чужим мнениям Иван Гордеевич. - Беру слово! По процедуре! Три минуты! Я из чайника не буду. Мне скрываться и прятаться не от кого. У меня декларация – блеск, лучшая в созыве. Как у самого рядового избирателя: имею только два земельных участка и все, больше ничего. Шесть соток на Таймыре под дачное хозяйство. Теща одного ягеля снимает, если пересчитать, то по шестьдесят центнеров с гектара выйдет. Ягель во - по пояс. И весь, до последнего стручка, идет на экспорт. С руками капиталист рвет, не торгуясь. Платит твердой волютой, через Агробанк. Весь корреспондентский счет мелкими суммами замучили паршивцы. Второй участок здесь, неподалеку, в Нечерноземье. У Курск…
- Ошибаетесь, Иван Гордеевич. Позвольте возразить вам, – перебил Заремба. – Курская область – сердце черноземья. Жирная земля, хоть в борщ ее клади.
- Тьфу, ты не дослушал, Никита. У Курского вокзала. Уговорил меня один мой знакомый… избиратель ювелирный магазинчик там поставить. Дал, короче… наказ. А раз дал - надо выполнять. Зачем же из чайника я буду пить? Из стопок только.
- Да не из чайника, Иван Гордеевич, послышалось вам, – успокоил его Илюша. – А декларация… ею вы сейчас в гастрономе, в кассе хвалиться будете, а мы с Никитой продуктов питания и выпить подберем. Водитель, тормозни-ка у «Перекрестка».

Выпивать сели у Никиты.
Первый тост - за Избирателя. Приняли стоя. Помолчали, вглядываясь друг в друга. Лица были хороши. Серьезны, добры, одухотворённы и отретушированы. Точь-в-точь как на предвыборных плакатах. Крепкие лица. Мышцы под кожей натренированы, словно икры у балерины. Только не фуэте они собирались ими крутить, этими лицами, а завораживать, завлекать в урны избирателя.
Слово для основного доклада, как старшему, предоставили Ивану Гордеевичу.
- Коллеги, - начал Гордеич по-деловому, без лишних слов, - напомню, что наши жизни принадлежат народу. На наших плечах лежит государственная ответственность.
Никита наполнил рюмки. Иван Гордеевич не оставил его действие без одобрительного внимания. Продолжил.
- Мы - народные избранники, а это значит, что нет у нас права выпивать, закусывать и вообще расходовать время впустую, на свои удовольствия, когда население, может быть, страдает. Страдает от беззакония. Выпьем же за законы, которые мы принимаем, и чтобы их на наш век хватило.
Выпили с умилением, со слезой на глазах, за хорошие, мудрые слова. Выпили и закусили. Заремба - селедочкой, Иван Гордеевич колбаски куснул, а Илюша куриную ножку обглодал.
- Мало… Мало еще у нас хороших законов, – нарушил молчание Шлакбаум. – Принимаем их один за другим, а хороших, правильных мало.
- Это почему же? – усомнился Никита Заремба. - Я законы знаю. Все у нас законы есть. Все как у людей. На любой вкус. Родился – попал под закон о детстве. Женился - пожалуйста тебе Семейный кодекс. Права и обязанности в нем изложены. Менту на глаза попался – получи закон о милиции. Начальнику – Административный кодекс, ну а если кто в твоем бумажнике увидал вместо рваной десятки целую сотню, то - извольте, налоговое законодательство. Пеня, штраф, недоимка. Затеял ларек открыть, получите закон о торговле. А пошел бутылки сдать, тут тебя поджидает закон о защите прав потребителя. Есть и прочие законы. О земле, чтоб было куда избирателя зарыть. Об армии, чтоб по молодости лет не болтался, где ни попадя. О труде, чтоб вкалывал, а не сачковал ну и… так далее. Да что там говорить, поработали мы, братцы, на славу! Народу на нас обижаться не за что, он у нас упакован законами. Живи и радуйся, народ, чего тебе еще не хватает?
- Да законы вроде есть, а все не то, – опять завел свою тему Шлакбаум. – Нужен такой, чтоб народ проняло. Чтоб он на века нас запомнил. Именной закон выдвинуть, фундаментальный... Выступить с такой законодательной инициативой, чтоб слава по всей Руси пошла на четыре депутатских срока как минимум. Чтоб взял электорат бюллетень в руку, прочитал мою фамилию в списке и сказал: «А, это Шлакбаум, который тот самый закон предложил? Голова!» – и поставил крестик. Вот какой нам, нашей инициативной группе нужно закон выдвинуть.
Чокнулись в знак согласия и выпили. Но мысль не потеряли. Призадумались, вертя в руках рюмки.
Молчание нарушил Иван Гордеевич, позиционирующий себя как большого государственника и радетеля о нуждах самого простого народа. Того самого, что проще уже не бывает.
- Неправильно у нас еще пьют, неумело как-то, не по уму. Гуляют необузданно, часто с мордобоем и скандалом.
- Верно говорите, Иван Гордеевич! Истинно! – согласился всегда согласный Никита. – Пьют, как попало. Все, что горит!
- А все почему? Да потому что закона у нас в государстве нужного нет, – осенило, остроумного Илью Яковлевича. – Не приняли мы его к рассмотрению.
- Какого закона? – подал голос Иван Гардеевич.
- А вот такого: «Как народу РФ должно выпивать». Назрел такой закон. Со статьями, с параграфами и сносками. «Закон о Застолье и напитках». А то жрут беспорядочно, закусывают чем под руку подвернется.
- Верно, Илюшка! Я всегда замечал за тобой глубину знания народа. В корень зришь. Нужный закон. Своевременный, архиактуальный. Я тут с избирателями общался на селе, так ерунда полная получается – самогон капустой квашеной закусывают. Безобразие! Неграмотность! Косность! Учеными давно доказано, что квашеная капустка – только под «Гжелку» и только руками! И никак больше! – Заволновался Иван Гордеевич. - Неграмотность победили? Чем? Законом о всеобщем образовании. Как закон депутаты приняли, так сразу все, как милые, карандаши в зубы и вперед к доске: от «Мама мыла раму» до «Слава КПСС» враз намостырились писать.
Аудитория пришла в движение. Мысль заработала. Проступал шикарный законище из четырех глав. Первая - что и как пить, вторая - с кем пить, третья - чем закусывать, четвертая, итоговая, - ответственность. Закон выходил ясный, понятный, народный.
- Самогон вещь антигосударственная? - вопрошал раскрасневшийся Никитка.
- Ясно без голосования, – отвечали ему остальные. Самогонщики объедают казну и бюджет.
- Так вот, поправка! – встрял Илья Яковлевич. – Секретариат, внесите в протокол: статья восемь, пункт четыре, страница девятнадцать: «Самогон закусывать силосом и больше ни чем, а без закуски – нельзя». Принимается? Сами гнать бросят. Аграрная партия спасибо скажет.
Слово степенно взял Гордеевич:
- Мой электорат самогон не пьет. Мой электорат отдает предпочтение «Зубровке» в бутылках по 0,75. Вношу в закон уточнение: отпускная цена на «Зубровку» в 0,75 при предъявлении партбилета моей партии уменьшается на двадцать процентов. Голосовать поименно!
Шум, гвалт, выкрики из зала: «Популизм!», «Подкуп избирателя!» Толкотня у микрофона. Уточнение не принято.
Преамбулу разработали быстро. Туда решено было поместить ключевые, фундаментальные принципы Закона, разработанные, одобренные самим народом и впитанные им с материнским молоком. Такие как: между первой и второй перерывчик небольшой и другие подобной силы выстраданные народом знания.
В первой части шла детальная проработка как идей преамбулы, так и других идей. А какой именно должен быть перерывчик? Продолжительность? Наполненность перерывчика. Извольте. И потом, опять же из преамбулы: «После первой не закусывают». Почему не закусывают, чем не закусывают, в какое время года не закусывают и до какого возраста. Нет ясности.
- А тут мы с нашим законом, – радовался Никита. - Народ вздохнет с облегчением. Скажет с уважением: в Думе все знают, обо всем думают. На то она и «Дума». Там всегда, что и как, подскажут. А мы тут как тут. Водку - рабочим. Коньяк - чинушам. Молодежи и студентам - пивко. Клей «Момент» подросткам и беспризорным. Портвейн - аликам. Буржуазию на нары и воду!
- За добавкой бегать молодым, – подхватил Илюша. – До двух раз. Долива после отстоя не требовать, не буянить, а ждать молча.
- С подчиненными пить только на майские, – Заговорил о насущном Ворошилин. - С начальством - всегда. С барышнями шампанское, с друзьями детства в гараже. На поминках не чокаться и песен не орать! Кстати, Илюха, наливай.
Налили «Столичной», звонкой в своей чистоте, через калган и лимонник пропущенной, полной искристости и бодрой крепости. Выпили грамотно, в один глоток, с замахом головы и кряком. Людям на загляденье выпили.
- А с закуской что творится? – пока заносились вилки над закуской, взволнованно говорил Никита. - Полный беспредел, согласен с предыдущими ораторами. Крепленое вино – свежими огурцами! Каменный век! Серость! Его можно только карамелькой! Чтобы букет не растранжирить, овощем аромат не сжечь. Сажать за такое надо. Со всей строгостью. Никаких поблажек.
Иван Гордеевич тем временем подцепил сальца с постнинкой, Илья набрал салата имени праздничного француза, а Заремба намял горячей, отварной, с укропом молодой картошечки.
- Вот вы и попались, Иван Гордеевич! – радостно вскричал Никита. – Виданое ли дело? Русскую водочку закусывать национальным украинским достоянием, когда грибы на столе? Приговор. Гордеичу - пять минимальных, и пусть считает, что легко отделался. Никаких обжалований. Так, Шлакбаум, что у тебя? Ага. Оценка – «два». Закуска для водки у русского человека должна быть проста и едина. Никаких примесей и помесей. Просто выпил – просто закусил. Этак мы народ с толку собьем. Распустим народ. А сам я, депутат Заремба? Залетел я, коллеги, по-крупному. Вплоть до конфискации. Ну, как это так? Горячую пищу принимать после жидкого золота? Оно же так не работает. Неправильно подобранная закусь поганит выпивку и портит застолье. Соблюдение статей нашего федерального закона должно приносить людям только радость и веселье. Но без строгости с нашим народом нельзя. Поговорим об ответственности. Как карать за несоблюдение нашего закона?
- Я – либерал, – молвил Илья Яковлевич. – Я против смертной казни, но, за ужесточение и конкретность наказания. Чтоб прокурорам легче работалось. Судят, к примеру, рабочего человека – по пьяной лавке соседу рыло начистил. Сто шестнадцатая из Уголовного кодекса с отягощающими обстоятельствами, а тут мы с нашим закончиком. Прокурор, кроме Уголовного кодекса берет и применяет именем, Российской федерации, параграф седьмой статьи четырнадцатой: смешение калужской водки с портвеем «Таврический» в крупном размере с особым цинизмом и в извращенной форме, групповое распитие из горла. Каково? И прибавляет мазурику два годика общего режима. Пусть подумает человек, поразмыслит.
- Или взяли взяткодателя, – подхватил Никита. - С поличным, все руки в святящихся ста баксах. Прямо в кабинете у самого начальника ДЭЗа. Вопиющее преступление, редчайший случай. А у него, взяткодателя, кроме денег, еще и бутылка в помеченную газету завернута. Развернули с понятыми - «Белый аист» молдавский, трехзвездочный! Сотрудники глядь в наш закон, а там черным по белому – начальникам коммунальных служб и чиновникам местного управления крепость не ниже сорока, звезд не меньше пяти, завинчивающаяся пробка. И в наручники субчика, на исправление. Незнание закона не освобождает от его исполнения, а также не освобождает и от наказания за его неисполнение.
- Ну что ж, - глядя на опустевшую бутылку, подвел черту Иван Гордеевич, - хороший получается закон, нужный. Народ спасибо скажет. Ставлю на голосование. Кто за то чтобы, принять в первом чтении?
Приняли единогласно.

©Попов А.В. Все права защищены.